***
При главном храме держали воспитанников – детей, которых отдавали в храм или подкидывали, чаще всего это были дети сироты, дети путан, иногда женщины из других стран проделывали невероятный путь через пустыню, что бы спасти ребенка от рабства. (В соседних странах если мужчина совершил преступление или влез в долги, его семья попадала в рабство, но если ребенок попадал под опеку храма, то никто не имел права забирать его оттуда. В Городе рабства не было, т.к. не было обычая брать пленных или забирать население как добычу, это же объясняло то, что границы города почти не менялись. Поток эмигрантов ограничивался во-первых, пустыней, а во-вторых, жесткой политикой города-государства. От новых жителей требовали принять традиции, обычаи и верования города, а от своих отказаться. Полного отказа, конечно, не происходило, оставались некоторые суеверия, элементы фольклора и кулинарные рецепты.)
Когда мальчику-воспитаннику исполнялось 12 лет его отдавали в казармы на обучение или отправляли к ремесленникам в подмастерья. Больше он не имел к храму никакого отношения. А вот девочки оставались при храме послушницами, молились и проводили обряды, церемонии. Они имели право выходить замуж, но их, как правило, сторонились, мол, дурная кровь, тихий омут.
Послушницы носили простые вязаные платья, позволявшие свободно двигаться. Волосы зачесывали назад и у лба мазали золотым воском или краской. В качестве украшений на шею вешали много тонких обручей из золота или серебра. Частенько они помогали на поле боя лекарям, знание лекарственных трав и навыки лечения им в храме давали в обязательном порядке.
Постоянные войны сильно влияли на традиции жителей. Так, например, головным убором невесты был шлем ее отца, деда, или брата, покрытый вуалью. Со временем, головные уборы начали украшать камнями, эмалью и т.д., но все равно они чем-то походили на боевой шлем.
Важной частью свадебного обряда было семидневное очищение, когда невеста отправлялась в храм и жила там неделю. Шесть дней ее мыли, чистили, скребли, ей промывали глаза, прочищали желудок, она молилась вместе с послушницами и ела самую простую пищу. На седьмой день, день свадьбы, к ней не имели права прикасаться даже послушницы. Старались даже не глядеть. Она мылась и наряжалась самостоятельно и вечером, когда она выходила к жениху, он писал краской свое имя ей на руке и только после этого начинался праздник и с ней могли разговаривать другие люди.